1975 исследователи-психологи из Стэнфордского университета пригласили студентов принять участие в эксперименте по изучению суицида. Каждый участник получил по две предсмертные записки, лишь одна из которых была настоящей. После чего каждого попросили определить, которая из них была написана настоящим самоубийцей.
Некоторые студенты прекрасно справились с заданием, они определили почти все записки правильно, другим же это никак не удавалось, и они не дотягивали даже до половины правильных ответов.
Но как это нередко случается в подобных экспериментах, вся история оказалась подставной. Нет, половина суицидальных записок действительно были настоящими. Но вот результаты работы студентов были подделаны исследователями, и те люди, которые проявили чудеса проницательности, на самом деле показали тот же посредственный результат, что и остальные.
На второй стадии студентам открыли, что настоящая цель опыта — оценка их реакции на положительный или отрицательный результаты теста. Но и это тоже был обман, а самом конце опыта всем студентам предложили просто угадать, какое именно количество правильных ответов дали лично они и какое другие участники. И вот здесь-то и началось самое интересное, участники якобы успешной группы оценили свои собственные результаты куда выше, чем они были на самом деле, а участники группы «неудачников» напротив занизили свой истинный результат, несмотря на то, что ни у одной из групп не было никаких оснований для подобных оценок, ведь на тот момент каждому студенту уже было известно, что все они выступили примерно одинаково.
Убеждения или реальность?
И вот вывод комиссии — ранее сформировавшееся убеждение является куда более веским, чем сама реальность.
Прошло несколько лет, и ученые завербовали другую группу испытуемых. Каждому раздали досье на двух пожарных — Фрэнка К. и Джорджа Х. При этом в биографии Фрэнка было указано, что у него есть дочь, что он неравнодушен к дайвингу. Джордж увлекался гольфом, и у него был маленький сын. Помимо этого в истории о пожарных присутствовал результат специфического теста, который якобы проходили они оба, это был тест на готовность рисковать.
На самом деле всем испытуемым выдавали два варианта досье, в одном из которых Фрэнк получил высокую профессиональную оценку, а тест на риск выявил его готовность всегда идти по наиболее безопасному пути. В другом варианте Фрэнк также демонстрировал минимальную готовность к риску, но на этот раз был оценен как никуда не годный пожарный, который не раз получал взыскания.
Затем испытуемым сообщили, что увиденные ими досье не имеют никакого отношения к реальности, но при этом предложили составить портрет идеального пожарного в контексте его готовности идти на риск или же напротив перестраховываться. На этот раз результаты были вполне ожидаемы: как и в предыдущем опыте, был выявлен обескураживающий факт — те участники, что получали первый вариант досье, утверждали, что пожарный не должен рисковать, другая группа считала, что пожарный должен быть готов к рискованному поведению.
Итак, даже после того, как обе группы получили подтверждение ложности досье, они не смогли принять это в расчет и отказаться от уже сформировавшихся, но неверных убеждений. Это было весьма впечатляюще, ведь ни у одной из групп не было достоверных исходных данных для того обобщающего вывода, который, тем не менее, был сделан всеми участниками эксперимента.
Стэнфордские опыты довольно быстро стали известны, и для многих людей стали неприятным откровением, ведь по сути они утверждали, что даже неглупые и образованный люди в определенных обстоятельствах легко теряют способность адекватно мыслить. Сегодня подобные заявления уже не вызывают удивления, ведь тысячи похожих экспериментов давно подтвердили эти выводы, и любой студент-психолог, вооруженный планшетом и доступом в интернет, за пару минут найдет подтверждение тому факту, что вполне разумный человек нередко ведет себя совершенно иррационально. Этот парадокс и сегодня весьма актуален, а почему так происходит все еще является тайной для ученых.
Предвзятость подтверждения, как результат эволюции?
В своей новой книге «Загадки Разума» гарвардские когнитивисты Хьюго Мерсье и Дэн Спербер принимают вызов и пытаются получить ответ на этот вопрос. Это ученые считают, что причины развития такого свойства разума сродни тем же, что привели человека к прямохождению и цветовому зрению (трихроматизму).
Доводы ученых можно объяснить примерно следующим образом: наш разум появился вовсе не как инструмент для решения абстрактных и логических проблем и не как средство делать правильные выводы из незнакомых данных. Целесообразность появления разума изначально заключалась в его способности к кооперации с себе подобными, именно это было ключевым свойством человека, которое позволило получить эволюционное преимущество перед другими видами. В общем, разум человека — это превосходный инструмент для адаптации к жизни в социуме, и именно в контексте социальных отношений и эволюционировали наши предки. И если рассуждать с подобной точки зрения, то склонность людей к иррациональному мышлению, которая нам часто кажется странной, приобретает совсем другой контекст.
Давайте рассмотрим для примера хорошо известное когнитивное искажение, которое называется «предвзятость подтверждения». Это искажение описывает склонность людей позитивно реагировать на информацию, которая поддерживает их убеждения, и отвергать то, что этим убеждениям противоречит. Из многих форм ошибочного мышления «предвзятость подтверждения» относится к наиболее хорошо изученным, и один из известных экспериментов по этому поводу был в свое время проведен в том же Стэнфорде. Ученые собрали группу из студентов, придерживающихся противоположных взглядов на вопрос о необходимости смертной казни, одна половина утверждала, что ее введение снижает уровень преступлений, другая — что нет.
Суть эксперимента заключалась в следующем — обеим группам раздали два исследования: одно из которых подтверждало тезис о том, что введение смертной казни снижает преступность в обществе, а другое этот тезис опровергало. Возможно, вы уже поняли, что оба исследования были фальшивыми и нужны были лишь для того, чтобы у испытуемых появилась некая точка отсчета в виде статистических данных.
Все было вполне предсказуемо, в результате ознакомления с результатами «липовой» статистики обе группы лишь утвердились в своих первоначальных убеждениях.
Итак, если представить, что наш разум нужен нам для того, чтобы генерировать разумные суждения и придерживаться строгой логики, то трудно себе представить более серьезный его дефект, чем предвзятость подтверждения. Представьте себе мышь, которая мыслит подобным образом и склонна к подтверждению своей святой веры в то, что вокруг нет ни одной кошки. Нет сомнения, что если бы такая мышь и существовала, то она очень скоро стала бы кошачьим обедом. Как нет сомнения и в том, что подобное предвзятое отношение к реальным угрозам со стороны людей должно было бы быстро привести к утрате этого свойства в результате эволюции, если бы не было веской причины для его сохранения. И тот факт, что человечество выжило и при этом сохранило эту когнитивную особенность, говорит о том, что у этой особенности была некая адаптивная функция, которая, как считают Мерсье и Спербер, тесно связана с нашей гиперсоциальностью.
В своей работе ученые используют термин «myside bias», что можно перевести как «склонность к подтверждению собственной точки зрения». Люди вообще не склонны доверять чему попало.
И почти всегда, выслушав чужое мнение, не подтверждающее их точку зрения, люди с легкостью выявляют слабые места такой аргументации, при этом порой в упор не замечая огромных бревен в собственных глазах.
И вот еще один недавний эксперимент Мерсье, иллюстрирующий это несоответствие.
Его участникам предложили решить несколько несложных задач, а потом обосновать свои ответы. При этом им дали возможность изменить результат, в случае если были обнаружены ошибки. Менее 15 процентов участников внесли коррективы в свои выводы, большинство же было полностью удовлетворено первоначальным результатом. На следующей стадии опыта каждому участнику дали его собственные ответы, но вместе с ответами другого человека, которые отличались от его собственных. И снова им дали шанс изменить ответ на вопрос. Но была одна существенная особенность – ответы, представленные каждому, как его собственные, были на самом деле чужими, и наоборот — чужие ответы были их собственными. Примерно половина участников поняли, что происходит подмена. Другая же половина, которая не заметила подвоха, стала внезапно намного критичнее, и это привело к тому, что на этот раз более половины людей изменили то решение, которое изначально их устраивало.
В подобной однобокости мышления, по мнению Мерсье и Спербера, и заключалась эволюционная целесообразность, суть которой была в том, чтобы не допустить манипулирования нами со стороны других членов социума. Живя в небольших первобытных социальных группах охотников и собирателей, наши предки в первую очередь должны были решить насущные вопросы своей социализации, ведь никто не хотел рисковать своей жизнью на охоте, в то время как другие расслабляются в пещере у костра. И в те времена куда более полезным умением была способность настоять на своем, нежели привычка мыслить логически. И вопросы эффективности отмены смертной казни и статуса идеального пожарного меньше всего волновали наших предков. И им не приходилось сталкиваться со случаями сфабрикованных исследований и фейковых новостей в интернете. По это причине нет ничего странного в том, что наше мышление подводит нас так часто, это один из тех случаев, когда мир вокруг нас изменился куда быстрее, чем изменились мы сами в результате естественного отбора.
Еще два ученых когнитивиста Стивен Сломэн и Филип Фернбах также считают, что наше стремление к социализации является причиной того, как работает наш ум. И свою книгу «Иллюзия знания, или почему мы никогда не думаем полностью самостоятельно» они начинают с туалетной тематики. Каждый из нас знает, как пользоваться туалетом, и как минимум несколько раз в день активирует механизм смыва воды, который позволяет отходам нашей жизнедеятельности отправляться в канализацию. Но знаем ли мы, как этот механизм работает на самом деле?
В исследовании, проведенном в йельском университете, участникам было предложено оценить свое понимание того, как работают многие повседневные устройства, в том числе молнии, дверные замки и унитазы.
После чего всем участникам предложили написать подробные пошаговые объяснения работы этих устройств, а затем еще раз оценить реальный уровень своего понимания. По всей видимости унитазы оказались куда более сложными устройствами, чем представлялось в начале, ведь уровень самооценки всех участников в ходе второй части задания резко упал.
Как считают организаторы, эффект, который был продемонстрирован в ходе эксперимента, буквально пронизывает всю нашу жизнь и называется «иллюзией глубины понимания». Заключается он в том, что люди массово считают, что знают куда больше, чем в реальности, и способствуют этому искажению другие люди. Так, в случае с туалетом, кто-то другой сконструировал его, чтобы вам было удобно им пользоваться. С тех давних времен, когда в ходе совместной охоты на мамонта мы целиком полагались друг на друга, это стало ключевым элементом нашей эволюции и привело к тому, что сегодня мы едва ли можем сказать, где заканчивается наше собственное понимание вопроса и начинается чужое.
Одно из интереснейших проявлений естественного разделения нашего труда по познанию окружающего мира заключается в том, что четкая граница между идеями и знаниями одного человека и группы людей зачастую просто отсутствует. И это отсутствие является ключом к пониманию того, что мы называем прогрессом. Изобретая нечто новое, мы одновременно увеличиваем сферу невежества. Например, если бы каждый человек, прежде чем воспользоваться ножом, считал своим долгом освоить принципы обработки металлов, то, вероятно, бронзовый век так и не наступил бы. Поэтому наше неполное понимание того, как работают многие бытовые вещи, на самом деле расширяет возможности для развития.
И все это верно, пока дело не касается политики, ибо одно дело давить на сливную кнопку, не зная принципа работы унитаза, и совсем другое — поддержать закон, сути которого ты не понимаешь. Так, Сломэн и Фернбах ссылаются на опрос, проведенный в 2014 году в США, спустя некоторое время после захвата Крыма Россией. У респондентов спрашивали, как, по их мнению, США должны отреагировать на агрессию, и просили показать Крым на карте мира. Интересно, что чем хуже у людей было с географией, тем больше они склонялись в варианту силового решения проблемы. В целом, часть опроса, связанная с географией, оказалась для участников столь непосильным испытанием, что средняя ошибка расположения полуострова составила почти 1800 миль — расстояние от Киева до Мадрида.
Опросы по другим направлениям продемонстрировали не менее ужасающие результаты. «Чаще всего бывает так, что сильные эмоции, сопровождающие проблему, не способствуют ее глубокому пониманию», — пишут Сломан и Фернбах. И в этом смысле наша вечная зависимость от другой точки зрения лишь усугубляет проблему.
К примеру, вы считаете, что закон о доступной медицинской помощи населению безоснователен, а я полагаюсь целиком на вашу точку зрения, тогда мое мнение также будет безосновательным. А теперь представьте, что некто третий также согласен с вами, и вот у вас уже три сторонника. И каждый преисполняется самодовольством куда сильнее, чем раньше. Итак, если каждый из нас отвергает все, что противоречит нашим убеждениям как неубедительную информацию, то все вместе мы получаем то, что заслуживаем – например, администрацию Дональда Трампа.
«Это хороший пример того, как общество, полагающееся на подобные знания, становится крайне опасным», — замечают Сломан и Фернбах. Получается этакая глобальная версия туалетного эксперимента — подмена государственной политики на бытовые гаджеты.
В ходе еще одного эксперимента 2012 года ученые задавали респондентам вопрос: нужна ли в США система индивидуального медицинского обслуживания? Оценка предполагалась по принципу — в какой степени я согласен или не согласен с каким-то конкретным предложением. А на следующей стадии участникам предложили объяснить последствия от реализации того или иного закона, за который или против которого они выступали. И большинство людей на этой стадии испытали серьезные трудности, такие, что когда их еще раз попросили высказать свое отношение к тому или иному закону, интенсивность их оценок — как позитивных, так и негативных — резко упала. В ходе размышлений их позиция утратила былую радикальность. И для Сломана и Фернбаха такой результат — луч света в царстве тьмы, дающий надежду на лучшее будущее. Ведь если бы все мы тратили больше времени на реальную работу, связанную с пониманием процессов, и меньше на пустые споры, мы давно бы поняли, насколько мало мы знаем и, наверняка, скорректировали бы радикальность своих мнений.
Можно ли исправить привычку думать неправильно?
Один из взглядов на современную науку — это видение в ней системы, исправляющей естественные наклонности людей. В хорошо устроенной научной лаборатории нет места для предвзятости, в конце концов, любое исследование можно повторить в другом месте, в среде людей, которым нет дела до того, чтобы подтвердить или опровергнуть какую-либо идею. Этим и хорош научный метод, он всегда на шаг впереди, вопреки тому, что многие — даже самые умные — люди склонны ошибаться в силу естественной природы их мышления.
В книге «Почему мы игнорируем факты, которые могут спасти нас» психиатр из Оксфорда Джек Горман и его дочь Сара Горман исследуют разрыв между тем, что говорит нам наука, и тем, во что верим мы сами. И они весьма озабочены тем, что существуют постоянные убеждения, которые не просто являются ложными, но потенциально смертельно опасными. Так, например, есть весьма распространенное убеждение об опасности прививок. И это действительно опасно… если вакцинации не проводится. Боле того, широкое использование прививок, очевидно, является одним из величайших достижений современной медицины. Однако, несмотря ни на какие доказательства полезности иммунизации населения, противники прививок остаются непоколебимы в своих убеждениях. Один из самых известных примеров подобного мракобесия — семья нынешнего президента Трампа.
Горман утверждают, что тот образ мыслей, который часто кажется нам саморазрушительным, имеет и адаптивные аспекты. В своей книге они довольно много страниц посвящают когнитивным искажениями, в том числе и предвзятости подтверждения, которая, по их мнению, имеет физиологическую подоплеку. При этом они ссылаются на исследования, которые говорят о том, что люди испытывают удовольствие (прилив дофамина) при получении информации, поддерживающей их убеждения. Так приятно получать подтверждения тому, что ты так ценишь, даже если это и неправда.
Горман не просто ставят своей целью изучение когнитивных искажений, они явно хотят сделать что-то для их исправления. Ведь наверняка есть какой-то способ убедить людей, что вакцинация не несет опасности для их детей, а владение оружием вовсе не делает нашу жизнь безопаснее. Но проблема в том, что большинство людей просто игнорируют предоставляемую им достоверную информацию. Конечно, одним из выходов могло бы быть воздействие на эмоциональную сферу человека вместо апелляций к разуму, но, конечно, это во многом вошло бы в противоречие со свято исповедуемым многими учеными научным подходом. Ведь у них есть свои убеждения.
Автор статьи Элизабет Колберт.
Источник — The New Yorker