Перейти к содержимому

Одинокий человек. Эрих Фромм — отчуждение, как примета нашего времени.

Предлагаем избранные фрагменты из эссе «Человек одинок», в котором один из известнейших психологов и философов 20 века Эрих Фромм (1900-1980) рассуждает о извечном конфликте между двумя сторонами человеческого бытия — «быть и иметь».


Работы Фромма давно воспринимаются как эталон исследования человеческой жизни в непростом социуме 20 века, а феномену человеческого одиночества ученый всегда уделял особое место в своих исследованиях.

Человек, утративший связь с идеалами общества, морально одинокий человек, человек потерявший всякий смысл — часто кажется, что именно так, через призму одиночества, как метафизической основы мироздания, видел мир и сам ученый.

Человек — удивительное и противоречивое существо, с одной стороны, он часть природы, а с другой — он давно утратил с ней связь и живет как бы вне ее пределов.

Да, любой из нас в той или иной степени принадлежит обществу, однако, можно ли сказать, что, утратив изначальную связь с породившей нас природой, мы обрели нечто, что обогатило нас новыми смыслами и дало нам счастье? Вряд ли кто-то однозначно скажет – да, это так.

Многие из людей ищут счастье бытия и не находят его, возможно, дело в том, что причина кроется именно в той среде, в которой мы существуем, и зачастую тратим всю жизнь лишь на то, чтобы поддерживать тот образ жизни, который она неумолимо требует от нас?

Вероятно, Фромм ответил бы на этот риторический вопрос утвердительно, ведь многие его произведения написаны о том, что ни что иное как общество является тем Ваалом, в жертву которому мы приносим свои жизни, и причина тому тот образ жизни, который основан отнюдь не на поисках счастья или благополучия, а на потреблении как на главном жизненном устремлении современного человека.

В подобных условиях человек естественным образом превращается в абстрактную единицу потребления, маленький винтик единого механизма без души, отчужденный от своей истинной природы и почти никогда не вспоминающий о своем истинном предназначении.

Человек одинок.

Отчуждение — вот то слово, которое определяет нашу участь в обществе потребления капитализма.

Под этим термином я понимаю такой тип внутреннего опыта, при котором человек становится чужим самому себе. Мы отделяемся от своей сути, перестаем быть истоком своего собственного мира, отныне мы более не хозяева своим действиям, напротив, именно наши поступки и их последствия приобретают власть над нами. Более того, мы даже превращаем это в своего рода религию.

В сегодняшнем социуме отчуждение приобретает воистину глобальные черты. Оно охватывает собой все — наше отношение к труду, вещам, нас самих, государство, общество.

Человек сам, своими руками, создал этот мир вещей, который мы не знали до этого, и чтобы управлять этой машиной было создано очень сложное общество. И этот Голем стоит над всеми нами, а человек, его создавший уже, давно не чувствует себя творцом, а лишь слугой вылепленного его же руками чудовища. И чем более могущественную энергию человек вдохнул в него, тем более слабым стал сам человек.

Силы, воплощенные в созданных нами самими вещах, теперь противостоят всем нам. Мы в очередной раз сотворили себе кумира — золотого тельца — и мы опять говорим: «Вот ваши боги, что вывели вас из Египта».

Какова же судьба рабочего человека в нашем мире?

И вот что на это говорит человек из мира индустрии.

«Любой индивид становится экономическим атомом и управляется с помощью такого же безличного принципа. Это твое место — вот оно, твои руки должны быть расположены так, в такомто строго определенном месте, и у тебя есть столькото времени на выполнение определенных действий, столькото долей минуты. И вот экономисты, службы планирования, все больше и больше отнимают у рабочего сколь — нибудь ничтожную возможность самостоятельно думать и действовать, а труд все больше приобретает характер бездумного и однообразного механического действа.

Так система отрицает саму жизнь: любое движение в направлении творчества, любознательности, независимости пресекается и изгоняется, а все что остается, так это либо побег, либо борьба. Участь рабочего — бесчувственность, безразличие или жажда разрушения. И это ни что иное, как полное разрушение личности». (Дж. Джиллиспай).

Но и судьба руководителя этой машины также незавидна. Управляя ей, он, как и рабочий, отчужден от результатов своего труда. Все что от него требуется — извлечь прибыль из денег, вложенных другими. Как и любой рабочий, он имеет дело с полностью обезличенными вещами — профсоюзами, рынками, конкурентами, правительствами.

Говоря о руководстве, мы неизбежно приходим к теме бюрократии. Вот что заправляет и бизнесом, и правительствами — бюрократия. И нет более обезличенной и оторванной от народа системы. Люди для нее единицы управления. В этом нет ни ненависти, ни любви, все чувства давно ушли и дали место цифрам и неодушевленным вещам. Но в построенном нами мире чиновники — неизбежная данность, как и сотни тонн бумаги, которую они переводят на свои нужды, никак не связанные с реальностью.

Но люди думают, что если не будет чиновников, весь мир развалится, полетит к чертям. Каждый из нас ощущает свое бессилие, а потому мы превозносим бюрократов и воздаем им почести. И если в далеком средневековье господин был источником порядка и власти, то в наше время чиновник лицо едва ли не более священное, ведь все мы думаем, что без него не сможет существовать общество. 

То же отчуждение мы находим и в области потребления. Как мы это делаем?

Я хочу исходить из того, что потребление — это действие в котором должны участвовать наши чувства, физические потребности, эстетическое понимание. Поскольку мы ощущаем, мыслим и чувствуем, то и потребление может быть событием, в котором есть осмысленность и человечность. Но как же далека от этого наша культура! Ведь потребление в нашем мире — это осуществление искусственно созданных потребностей, которые точно так же, как и все остальное, является отчужденным от нашего истинного я.

Мы думали, что если станем потреблять все больше качественных вещей, то станем более счастливыми, и к нам придет удовлетворение жизнью, ведь у потребления есть своя цель — наслаждение. Но сегодня потребление превратилось в самоцель, и мы утрачиваем связь с удовольствием от покупки нужной вещи.

И мы давно не решаем, что именно нам нужно, это решают за нас, ведь мы гонимся не за тем, что действительно необходимо, а за фантомами — самыми последними моделями, известными брендами, безделушками, при покупке которых утрачивается все, даже естественное удовольствие от приобретения.

И это отчуждение касается не только вещей, но и нашего свободного времени. Иначе и не может быть, ведь если в процессе работы мы утрачиваем связь с тем, что производим, если мы покупаем то, что нам диктуют маркетологи, то как же мы можем надеяться, что мы сможем осмысленно организовать свой досуг?

Мы также бездумно потребляем газеты, фильмы, журналы, природу и общество наших друзей. Мы не погружаемся полностью в бытие, мы стараемся получить лишь то, что лежит на самой поверхности. А единственной мерой вещей является не их истинная ценность для нас, но рыночная цена.

Человек становится оторванным не только от своего труда, от вещей, от истинного наслаждения жизнью, но он полностью утрачивает контроль от тех процессов, что определяют судьбу самого общества.

Именно поэтому все мы чувствуем такую беспомощность перед тем, что нам кажется стихией — войны, кризисы в экономике, социальная несправедливость, хотя на самом деле, пусть и непреднамеренно, мы сами навлекаем на себя эти беды. Ведь это с нашего молчаливого согласия создаются все эти общественные структуры, за которые мы немедленно снимаем с себя всякую ответственность и молча и с опаской ждем того, что с нами будет дальше. Все те законы, которым мы подчиняемся, в них воплощены частички нас самих, частички нашего собственного отношения к миру. И эти законы давно существуют не ради нас, но мы ради них.

Чудовищные государственные машины, бесконечно сложные экономики больше не управляются людьми, а существуют ради самих себя. Те же, кто делают вид, что руководят всем этим становятся похожи на всадника, полностью потерявшего контроль над лошадью. И все что у них осталось, так это только гордость от того, что они просто сидят в этом седле.

И как же при этом строятся наши отношения с другими людьми?

В наше время в них редко найдешь любовь или даже ненависть. То, что можно об этом сказать, так это то, что отчуждение и равнодушие прячутся под масками дружбы и приятия. И это самая главная утрата нашего времени, которая приводит к разрыву отношений и связей, существовавших между людьми на протяжении всей истории.   

То же касается и отношения человека к самому себе. Современный индивид отчужден от своих истинных чаяний и способностей к их воплощению. И может ли быть по-другому в мире, где каждый из нас ощущает себя обычным товаром, который хорошо бы продать подороже. Мы теряем достоинство, чувство своего «я» и, уж конечно, мы давно утратили представление о себе, как о существе единственном и неповторимом.

Природу отчуждения трудно понять, если не вспомнить об одной важной черте современного мира — постоянно усиливающейся утрате интереса к естественным вопросам человеческого бытия. Но эти вопросы могут приобрести свою актуальность лишь тогда, когда мы поднимаемся над каждодневной рутиной в поисках самих основ своего существования. Когда мы задаемся вопросами — кто я, зачем я живу, почему я так одинок и почему моя жизнь так трагически быстротечна. Если же мы утонули в повседневных делах, то мы утрачиваем связь с миром, который неизбежно становится искусственным — без истинных чувств, без дружбы, без любви, но и без вопросов.

На протяжении всей истории человечества существовало это противоречие между подлинным ощущением жизни и рутиной повседневности, которая неизменно отделяла нас от ощущения полной жизни. И роль религии и искусств отчасти была в том, чтобы хоть както примирить это противоречие. Увы, сегодня и сама религия стала в своем роде формой обыденности, а искусство приобретает все характерные черты общества потребления. В нашей культуре нет почти ничего из того, что можно назвать полетом духа и мысли, ничего из того, что выходит за пределы искусственного мира вещей и обыденности.

Неудивительно, что в нас живет глубочайшая потребность в драматизации нашего бытия, мы с вожделением смотрим хроники преступлений, катастроф, смотрим фильмы, где доминируют две главные темы — страсть и преступление. Но, к сожалению, можно констатировать, что даже эти отдушины слишком примитивны и неладно скроены.

Несомненным является то, что почти каждый из нас испытывает глубочайшую неудовлетворенность жизнью, которая время от времени прорывается на поверхность в виде смутной жажды новизны и необычности. Человек пытается вырваться за пределы обыденного, но то, как он это делает, как пытается удовлетворить эту естественную потребность говорит лишь о безмерном убожестве всех эти попыток.

Перевод с английского Р. Облонской.

Источник: «Иностранная литература», 1966, №1.

Яндекс.Метрика